Доля певчих

Церковные певцы были всегда бесправными существами. На них всегда смотрели как на людей, занимающихся каким-то маленьким, едва ли кому-нибудь нужным делом. Певчие всегда и во всем были на заднем плане; с них только всегда требовали все, начиная с о. о. настоятелей, ключарей и старост и кончая чуть ли не сторожами. Случится какое-нибудь церковное торжество (престольный праздник, освящение храма и т. п.) — начинают думать о том, как и кого пригласить, чем угостить, где посадить; и приглашают, и сажают всех до псаломщиков включительно; забывают только о певчих, а если кто и вспомнит о них, то вопрос разрешается очень просто: «Дайте им рублей десять на угощение!», — и эти гроши бросаются хору чуть ли не с пренебрежением. А между тем, в празднуемом торжестве певчие сыграли громадную роль, придав ему своим пением характер величия и создав праздничное настроение. Но ведь певчие нужны лишь за службой, в церкви, а затем — к чему они? Разве только для того, чтобы пропеть за столом кому-нибудь здравицу... Ну, позвать их на минуту, пусть пропоют и уходят; певчие, регент?.. Стоит ли о них думать! А эти певчие трудились больше всех: их мучили на спевках, их заставили стоять несколько часов кряду, им все только приказывали: но никто не подумал он них, как о людях, приносящих в десять раз больше пользы, чем разные правители, секретари и экономы. Обо всех думают, только о певчих — никогда. Тому — квартира, другому — прибавка жалования, третьему — наградные, четвертому еще что-нибудь, а о певчем никто и не вспомнит; о нем вспоминают лишь тогда, когда нужен его труд. Не хватает в церкви средств, на чём соблюсти экономию? Конечно, на певческом жаловании: сократить хор, уволить несколько человек. Нужны в церковь новые облачения, утварь — где взять денег? Оттянуть от певчих.

Словом, певчий вспоминается лишь тогда, когда его нужно унизить, обезличить, дать ему грош «на чай», вычесть из его жалования. И певчий всегда влачил жалкое существование, он всегда чувствовал себя забитым, униженным; он боялся взоров настоятеля и др. духовенства, он не смел войти в «приличный» дом дальше передней, он чувствовал и видел, как им гнушаются, как его третируют, и со злости, с горечи, для забвения, он пил, ругался, дебоширствовал, унижался, проклинал и плакал... И таким образом создался тип певчего пьяницы-оборванца.

Так было всегда. Таково положение, за редкими исключениями, и теперь. И сейчас еще духовенство не хочет видеть в регентах и певчих равных себе интеллигентных тружеников, служащих одному, общему, в высшей степени полезному делу религиозного воспитания народа. И сейчас еще церковные старосты не отличают певчих от церковных сторожей, купцы потешают свою плоть пением церковного хора за столом, и судьба регентов и певчих зависит от капризов настоятелей и старост /.../

Здесь, может быть, скажут, что певчие наши — народ действительно малоинтеллигентный. Да, это так. Но кто виноват в этом? Виноват тот взгляд на церковное пение и его служителей, который царствует среди общества и, что печальнее всего, среди большинства самого духовенства /.../

Благодаря всему этому, церковные хоры далеко не отвечают своему назначению, а в регентах и певчих остаются лишь всякие неудачники; а если и встречаются среди регентов люди талантливые, высокообразованные, то явление это объясняется двумя причинами: или такой регент до фанатизма предан своему делу и, поэтому, готов не замечать тяжелых условий своей службы, или же он попал в такое место, где сумели оценить в нем человека, руководящего делом огромной важности, которым нужно дорожить и которого, следовательно, нужно обставить соответствующими условиями. Если нет наличности двух этих причин, то хорошие регенты и интеллигентные певчие бегут от своего дела, при первой к тому возможности /.../ Посмотрите на регента или певчего, случайно попавшего в так называемое общество: ему как-то неловко признаться, что он регент, или певчий, или даже учитель пения. «Вы где служите?» — спрашивают его. «Я регент» — со смущением отвечает он. «Ах, регент», — небрежно протягивает вопрошающий и тотчас отходит. А если бы вместо регента оказался певчий, то спросивший, вероятно, сделал бы удивленные глаза и подумал: «Странно, кто же мог впустить этого певчего сюда?»

Вот каково социальное положение тех, кто, казалось бы, больше других должен был рассчитывать на уважение к себе. И это будет продолжаться до тех пор, пока заботы о благолепии церковного пения не станут заботами первостепенной важности или, по крайней мере, равными заботам о других церковных нуждах, и пока церковных певцов не вытянут из разряда низших церковных служащих и не поставят в служебном и материальном отношениях наравне с интеллигентными тружениками /.../

Сами же регенты и певчие должны позаботиться об устранении причин, дающих повод говорить о певчих, как о людях, не заслуживающих своими поступками уважение к их личности. Пора, Господа, перестать пьянствовать, ссориться между собою, друг друга обсчитывать, унижать свое достоинство выклянчиванием у старост и у купцов «на чай» и под видом «славления Христа» собирать гроши. Нужно уважать себя настолько, чтобы не падать до степени попрошаек, готовых из-за рубля кланяться в ноги какому-нибудь невежде. Пора дать почувствовать всем, что дело регента и певчего настолько важно и почтенно, что служители его имеют право требовать к себе уважения и отношения такого же, каким пользуются все члены интеллигентной общественной семьи.

Фуга

При копировании материалов ссылка на www.horist.ru обязательна