Как поют в монастырях

Лет 10–15 тому назад, когда в области церковно-певческого дела усиленно стали раздаваться голоса в пользу древних распевов, которые должны явиться в православном церковном пении на смену лубочных сочинениях всяких, с позволения сказать, композиторов, вроде разных Лириных, Лавиновых и др., сочинениями которых буквально были запружены все клиросы городских и сельских церквей. Уже как-то противно было слышать за богослужением исполнение бездарных, пустых, бессодержательных пьес этих сочинителей, искажающих высокое значение и смысл Богослужебного пения. Тем более отвратительно слышать в церкви подобные вещи теперь, когда русская церковно-певческая литература обогатилась многими выдающимися сочинениями и переложениями древних распевов. А между тем и до сих пор в большинстве церквей в России царствуют на клиросах разные Дегтяревы и им подобные и новые сочинители, наивно полагающие, что бессмысленное и безграмотное повторение аккордов I, IV и V ступеней есть тоже композиторство, музыкальное сочинение. Еще печальнее, что даже монастыри наши в большинстве пробавляются тою же дребеденью, сплошь и рядом исполняя сочинения с пошлейшими «солами» и бессмысленнейшим повторением слов и фраз!

Такое именно отношение к церковному пению я наблюдал в Ново-Афонском Симона Кананита монастыре, этом роскошнейшем уголке Черноморского побережья, богато одаренном всеми дарами природы. Побывав несколько раз на всенощном бдении и за литургией в соборном храме, я был поражен слышанным мною пением. Просто не верилось, что находишься в величественном соборе богатого монастыря. Само по себе пение, в высшей степени небрежное, нестройное, поражает еще отсутствием дикции до того, что, напр., слов стихир, которые поются с канонархом, почти нельзя разобрать. Для чего, спрашивается, петь по двадцать стихир, если нельзя разобрать в них ни одного слова?

Хор Ново-Афонского монастыря, поющий на праздничных службах, весьма малочислен; в будни же поют по 3, по 4 послушника. Неужели при огромных богатствах монастыря, при тех культурных нововведениях, вроде электрического освещения, постройки целых дворцов для монашеских келий, роскошных трапезных, при огромной численности братии (более 700 человек), монастырь не имеет возможности содержать хотя бы приличный хор! Но что всего ужаснее — это репертуар, исполняемый хором монастыря. Это удивительное коснение в плесени архаической дребедени, которая чуть ли не целый век царствовала на клиросах наших церквей, развращая слух и оскорбляя святое место и святые слова! Эти фокусные ектении, «Тебе поем» с «солами» и завываниями гнусавых голосов, все эти «лодочки» и «птички», этот безобразный крик басов на верхних нотах, — все возмущает до глубины души, нарушает всякое молитвенное настроение, приводит в негодование самого невзыскательного слушателя. Как это ни странно, но церковная служба вообще, а главным образом, церковное пение в Ново-Афонском монастыре, очевидно, занимает последнее место в ряду забот о благоустройстве и благоукрашении монастыря. В то время, когда в монастыре кипит работа по постройке новых зданий, насаждению редких тропических растений, устройству электрической станции и т. п., когда покупаются дорогие ризы и иконы, — на церковное пение, это лучшее украшение православного Богослужения, никто не обращает внимания. Поручено оно невежественному в музыкальном отношении монаху, который вносит в церковь репертуар из пошлейших рукописных и печатных сочинений всяких выскочек-регентов, оскорбляя тем не только слух молящихся, но и достоинство самого монастыря, одной из главных целей которого служит забота о сохранении в чистоте и неприкосновенности величия и красоты церковной службы.

…Строго следя за соблюдением буквы церковного устава, вычитывая и выпевая десятки стихир, кафизм, седальнов, канонов и т. п., монастырская братия нисколько не обращает внимания на то, как все это делается; лишь бы пропеть, а как пропеть — это все равно. Какое невежество, какая непростительная халатность, какое возмутительное издевательство над святым искусством и религиозным чувством! И это в монастыре...

…В таком же положении, если не в худшем находится церковное пение и в Драндском Успенском м-ре, недалеко от г. Сухуми. Управляет хором весьма благообразный на вид иеромонах, но в музыкальном отношении — невежда полнейший. Несчастные мальчики-дисканты, с исковерканными безобразной постановкой голосами, производят впечатление мучеников, когда, послушные велениям своего дирижера, выделывают всякие рулады, надрываясь на высоких нотах. Поют так же, как и на Новом Афоне — бесчинно; дикция отсутствует; на первом плане — отживший своей век «партес», с его изумительными по безграмотности и пошлости «солами». В пении Драндского хора нет и намека на стройность, на ритм. Все приносится в жертву жалким потугам петь концерты.

Единственное оправдание у Драндского монастыря — это его несомненная бедность, а по сравнению с Ново-Афонским, так прямо нищенство. Но разве нельзя из 300 человек братии выбрать 30 и заставить их сжечь все «партесы» и петь просто, ясно и четко все, положенное по уставу, хотя бы по «обиходу» Бахметева?

Ф-а

При копировании материалов ссылка на www.horist.ru обязательна